Рыцарь Золотого Сокола - Констанс О`Бэньон

— Все будет зависеть от того, что скажет на это правительница. Ступай к себе в комнату. Я побеседую с ней и сразу же зайду к тебе — рассказать.

Кассандра надеялась — и замирала от страха ведь мать могла походя перечеркнуть все ее надежды.

— Господи!.. Джиллиана, пусть она позволит мне плыть с тобой! Я так хочу увидеть Талшамар.

В эту минуту Райен как раз направлялся к сестре, чтобы сообщить ей о своих планах, но, вовремя заметив идущую навстречу жену, быстро сошел с тропы и спрятался за ближайшей зеленой изгородью. Джиллиана не должна была видеть его в кольчуге: она наверняка стала бы задавать ему вопросы, к которым он сейчас не был готов.

Она прошла так близко, что ему захотелось протянуть руку и дотронуться до нее, но он не посмел. Он и без всяких долгих прощаний знал, что она навсегда останется в его сердце.

За много лет Райен привык относиться к женщинам с насмешливым недоверием, но любовь к Джиллиане оказалась сильнее. Теперь она уезжала, так и не узнав, что увозит с собой его сердце.

В сравнении с тем огнем, который рождала в его душе юная королева, былое чувство к Катарине казалось ему совсем маленьким и незначащим.

«Хорошо, что она успеет уехать до того, как на острове начнется война», — подумал он. Хорошо, что он нашел в себе силы отпустить ее домой. Пожалуй, это лучшее из всего, что он для нее сделал.

25

Чтобы не оставлять себе лазейки для малодушия, Джиллиана быстро поднялась по ступенькам крыльца, миновала парадную залу и решительно постучала в дверь библиотеки.

— Войдите, — раздался изнутри властный голос, и Джиллиана толкнула дверь.

Мелесант, сидевшая у окна, жестом пригласила ее подойти ближе.

— Стало быть, вы покидаете нас?

— Да, завтра утром.

Большой черный кот прыгнул к Мелесант на колени, и королева стала гладить его. Вскоре кошачья шерсть начала потрескивать у нее под рукой.

— Я вижу, вы не очень-то дорожите нашим гостеприимством, — холодно заметила она.

Джиллиана не сочла нужным ее разуверять.

— Я не была в Талшамаре с младенчества, и теперь мне необходимо попасть домой как можно скорее.

Взгляд королевы Мелесант сделался просто ледяным, а рука с такой силой придавила голову бедного кота, что тот недовольно фыркнул и спрыгнул на пол.

— Вы сказали, с младенчества? В таком случае невелика беда, если вы еще на некоторое время останетесь с нами.

Джиллиана промолчала, не зная, что отвечать.

— Я так мечтала присутствовать при рождении моего первого внука. Неужели вы хотите лишить меня этого удовольствия?

— Райен сказал вам?..

— А вы полагали, он скроет от меня, что скоро станет счастливым отцом? — Мелесант прищурилась. — Спору нет, с первого дня на нашем острове вы держались безукоризненно как видно, вас хорошо учили правилам этикета. — Вставая, она обнажила в улыбке ровные белые зубы. — Однако я заметила, что со мною вы позволяете себе держаться отстраненно, как с низшей.

Джиллиана давно подозревала, что рано или поздно мать Райена захочет выяснить с нею отношения. Досадно, что это произошло именно сегодня, когда она пришла к ней с просьбой отпустить Кассандру в Талшамар.

— Если я показалась вам чересчур сдержанной, то это только оттого, что я чувствую себя здесь чужой. Вы же знаете, наш с Райеном союз был вынужденным. Теперь необходимость в нем отпала, и значит, я должна ехать.

Мелесант нагнулась за котом, но кот злобно зашипел, явно не желая идти к хозяйке на колени. Тогда она поймала его за шею и сжала изо всех сил.

Глаза Джиллианы расширились от ужаса. Когда она уже устремилась вперед, чтобы остановить эту чудовищную жестокость, Мелесант выпрямилась и спокойно пошевелила носком туфли безвольное тело своего любимца, выразительно поглядывая на Джиллиану.

— Вот так, — удовлетворенно сказала она. — Теперь он всегда будет помнить, что свою хозяйку надо слушаться.

Кот так долго лежал без движения у ее ног, что Джиллиана начала сомневаться, встанет ли он вообще. Наконец он с трудом поднялся на трясущиеся лапы и медленно побрел прочь.

— Надо уметь властвовать, — заметила Мелесант. — Только силой можно подчинить себе других.

Джиллиана была вне себя от гнева.

— Но это сущее изуверство! Вы же могли его убить.

Мелесант довольно усмехнулась.

— Я знаю, когда следует остановиться, но, впрочем, невелика и потеря. Впервые в жизни обретя силу и власть, я не собираюсь их терять, и здесь годятся любые способы.

От жестокости, только что совершившейся на ее глазах, Джиллиане едва не сделалось дурно. Она должна спасти Кассандру от этой женщины! Ради Кассандры она сглотнула подкативший к горлу ком и подавила гнев.

— Я хочу попросить вас вот о чем: отпустите со мною в Талшамар вашу дочь. Даю слово, что в моей стране к ней будут относиться с должным уважением. Я прослежу за тем, чтобы она завершила свое образование, и сама подберу для нее гардероб. А когда ей подойдет пора выходить замуж, я обещаю дать за нею хорошее приданое.

Не говоря ни слова, Мелесант отошла к окну и сердито топнула ногой.

— Вы или глупы, или не желаете меня понимать! Я не могу отпустить с вами мою дочь, потому что вы сами никуда не едете.

— Нет. — Джиллиана покачала головой. — Вы не сможете удержать меня здесь.

— Вы полагаете? — насмешливо осведомилась Мелесант.

Джиллиана отступила на несколько шагов, развернулась и кинулась к двери с намерением немедленно разыскать Хэмфри, однако стражник короле — вы молча преградил ей дорогу.

— Дай мне пройти! — приказала она.

— Сейчас пройдете! — Мелесант схватила Джиллиану за запястье и развернула к себе лицом. — Пройдете, прямиком в свою комнату. Там вы отныне и будете пребывать безвыходно. Придется вам посидеть взаперти, пока не образумитесь.

Эта женщина — воплощение порока — внушала Джиллиане непреодолимое отвращение, однако она понимала, что этого ни в коем случае нельзя показывать.

— Где Райен? Почему он позволяет вам так со мною обращаться?

— А вы ждали, что он так просто отпустит вас вместе с наследником Фалькон-Бруина и Талшамара? — самодовольно замурлыкала она. — Какая потрясающая наивность! Кто, как не мы, проследим, чтобы дитя благополучно появилось на свет? Тот, в чьих руках окажется этот младенец, будет управлять двумя странами. Вы хоть это понимаете?

— Вы, верно, повредились в уме!

— Нет, милочка, я совершенно здорова. Я говорю вполне разумные вещи.